ИСТИНА

Аннотация Историческое формирование национальных государств совпало со становлением новоевропейской науки. Аналитические процедуры описания объекта предполагали в западноевропейской науке мобилизацию визуального опыта. Воздействие изобретения перспективы повлияло на новые научные теории, в том числе на понимание истории . Парапространственное упорядочение позволило представить историю как структуру, основанную на взаимодействии различных «уровней» бытия. Мышление в пространстве несло в себе императив рубрикации, последствия которого А.Маслоу определил как «когнитивную патологию», невротическую реакцию, скрывающую страх перед познанием живой действительности и порождающую стремление укрыться в мире формализованных научных объектов и дискурсивных категорий . Страхи и тревоги невроза рубрикации в сопровождении эмоции презрения–неуважения к тем объектам социальной истории, которые оказались на нижних этажах иерархически выстроенных классификационных схем ,порождали парадоксальную ситуацию порядка, вызывающего эмоциональный хаос. Различение объектов предполагало и выбор точки отсчета в работе структурного воображения. В результате выбора точки отсчета объекты оказывались либо в центре, либо на периферии. Императивы же глобализации в пределе стремятся упразднить оппозиции различий, центра и периферии, выдвигая на первый план идеи культурного синтеза, преодолевающего национальные границы.Разумеется, необходимо учитывать, что сам процесс глобализации может развертываться по-разному – от ситуации, при которой утверждается доминирование какого-то одного цивилизационного центра, до альтернативной возможности утверждения модели полицентричного миропорядка, исключающего гегемонию какого-либо одного центра, предполагающего сохранение собственного неповторимого культурно-исторического лица различных народов, сочетающего единство мира с сохранением его многообразия. В этом контексте может оказаться полезным обращение к опыту древних духовных практик культур, в которых мир мыслился как целое. Сложность исследовательской ситуации заключается в том, что когнитивные процессы наиболее адекватно описываются с торжеством номинативности в истории, для которой доминантным является визуальный опыт, а не такая древняя практика, как, например, слухозрение, позволяющее в молчаливом сосредоточении услышать, например, как растет трава, как набухает, растет и усиливается все сущее в природе.Этот рост и набухание и были содержанием понимания святости в славянской архаике. В этом плане можно провести определенные параллели с традицией Китая (безусловно, гораздо более сложной и изощренной) – в тихом, заметном только внутреннему взгляду соучастии человека безмерной мощи жизни, которая наполняет весь мир, но не принадлежит никому в отдельности. Религиозное поклонение стихии жизни, которая всегда шире, чем установленный миропорядок с господством в нем номинативности (все вещи названы и все многообразие мира уложено в иерархически выстроенные списки по мере убывания или возрастания зримо видимого признака)безусловно расширяет горизонты сознания. Древние духовные практики расширяют горизонты сознания, потому что удивление перед вечно становящемся миром выше понимания, которое неизбежным следствием имеет использование понятого, манипулятивную деятельность. Традиция в социальной истории в конце 80-х – начале 90-х годов XX века понималось как источник порождения локализма (А.Ахиезер). Не вступая в дискуссию с российской социологией недавнего прошлого, следует напомнить, что понятия Космоса и Хаоса, представление о человечестве как целом родились в эпоху господства мифа, поэтому эпистемологические практики, выработанные в древний период, могут быть реанимированы с целью выработки способов преодоления неврозов рубрикации. Этот опыт переживания единства мира, зафиксированный в языке, культуре повседневности может стать дополнительным ресурсом по отношению к современному научному дискурсу в поисках духовных основ целостности мира.