ИСТИНА

Наш доклад посвящен более сложному случаю - русскому языку Аляски. Наряду с другими европейскими державами Россия расширяла свою территорию, но в отличие от англичан, французов и португальцев, русская колонизация была наземной, за исключением случая Северной Америки. Русские владения в Северной Америке назывались колониями («колониями»), чего не было в случае сибирских земель. В 19 веке русское население доминировало на Аляске по отношению к более многочисленным коренным этническим группам. Тем не менее, после продажи Аляски в 1867 году, статус русского языка (хотя и медленно, и постепенно) претерпевал резкие изменения в контексте нового господства американского английского. В конце концов русский язык стал постколониальным языком: прежним колониальным языком, который утратил свое господство по сравнению с новым колониальным языком. В определенный момент Михаэль Краусс (личное общение) предложил включить русский язык в категорию родных языков Аляски. Мы сравниваем аляскинский русский с другими языками, подвергшимися аналогичной трансформации (африкаанс, каджунский французский, португальский в Макао и некоторые другие случаи). Наши цели включают определение категории постколониальных языков, создание их типологии и поиск общих структурных и функциональных особенностей. Современный аляскинский русский - это уникальная смесь различных внешних воздействий на российскую базу. В дополнение к ранним алеутским, эскимосским и атабасканским влияниям, появившимся в течение первоначальной колониальной стадии, существует ряд специфически постколониальных особенностей, возникающих в результате потери связи с метрополем после 1867 года и из-за нового английского доминирования. В частности, такими постколониальными признаками являются: - сохранившиеся архаичные черты русского языка XIX века, вытесненного из континентального русского языка в течение XX века; - независимые локальные инновации, не встречающиеся нигде на континентальном русском языке; - английские влияния, приобретенные современными носителями языка, родившимися в 1920-х и 1930-х годах, которые росли в ситуации русско-английского билингвизма.