ИСТИНА

Жившие в СССР интеллектуалы и представители интеллигенции (в основном, конечно, гуманитарной и творческой) открыли для себя творчество Ж.-П. Сартра (1905–1980) еще в 1930-е гг. Однако первым текстом Сартра, опубликованным по-русски лишь в 1953 г., стало написанное в 1946 г. программное эссе «Экзистенциализм — это гуманизм» (пер. М. Грецкого; М.: Издательство иностранной литературы, 1953). Брошюра была опубликована в виде приложения к бюллетеню «Новые книги за рубежом» с издательским предисловием и рассылалась читателям по специальному списку. В течение всей позднесталинской эпохи на страницах газет и «толстых» литературно-художественных журналов то и дело появлялись статьи и сообщения, посвященные резкой критике эстетической или мировоззренческой позиций французского мыслителя. Во второй половине 1940-х гг. Сартр, тогда уже прямо говоривший и писавший о смежности его идей с марксизмом, тем не менее позиционировался пропагандой как идейный враг, якобы стремившийся подвергнуть тотальному отрицанию эффективность авторитарной управленческой модели. Примечательно, что именно Сартра советское литературоведение сделает главным «антиподом» культуры социалистического реализма. В самом конце 1940-х гг. отношение к западноевропейской литературной традиции заметно усложнилось. Если раньше, как уже было отмечено, советские теоретики позиционировали «модернизм» как весьма атомизированное, но тем не менее относительно цельное в идейном отношении явление, противостоящее прогрессивному «критическому реализму», то после борьбы с «низкопоклонством перед Западом» под влиянием различных — прежде всего идеологических — факторов в трактовке «модернизма» наметилась тенденция к несколько более подробной дифференциации. Динамика отношения к западной литературе свидетельствовала об угасании всякой дипломатической интенции и делало бескомпромиссное отрицание главной стратегией межгосударственных культурных взаимодействий. Таким образом, во второй половине 1940-х гг. за Сартром в советском науке о литературе и литературной критике по ряду не вполне логически формализуемых причин закрепилась репутация лидера «декадентской литературы загнивающего Запада». Ни один (!) из европейских или американских писателей и мыслителей конца XIX — начала XX столетия не удостоился такого внимания коммунистической пропаганды и, как следствие, такого числа дискредитирующих публикаций. С уверенностью можно говорить о том, что случай Сартра беспрецедентен не только для периода сталинизма, но и для всей семидесятилетней советской эпохи. Однако в этой истории довольно длительных взаимоотношений были и периоды «потеплений», первый из которых пришелся на первую половину 1950-х гг. В докладе прослеживается неочевидная траектория эволюции представлений об экзистенциализме и интеллектуальной деятельности Ж.-П. Сартра в советской послевоенной критике и литературоведении. В контексте глобального культурного противостояния двух эстетических систем — «модернизма» и «социалистического реализма» — французский мыслитель занял положение главного выразителя идей «упаднической буржуазной культуры». Однако на протяжении второй половины 1940-х — первой половины 1950-х гг. сартровская репутация претерпевала существенные изменения: из идеологического врага через позицию «попутчика» коммунистической партии к концу сталинской эпохи Сартр превратился в «союзника» советского режима. С этим связано и переосмысление идеологической природы экзистенциализма, выразившееся в трансформации критической риторики. Подробный анализ появлявшихся в центральной периодике текстов и архивных источников позволяет восстановить эту неявную линию позднесталинской культурной политики. Научный доклад подготовлен при финансовой поддержке РНФ проект № 23-18-00393 «Россия / СССР и Запад: встречный взгляд .Литература в контексте культуры и политики ХХ в.» ИМЛИ РАН, https://rscf.ru/project/23- 18-00393/