ИСТИНА

Термин нейрофилософия, появившийся с легкой руки американской исследовательницы П. Черчленд почти тридцать лет назад (Churchland P. Neurophilosophy: Towards a Unified Understanding of the Mind-Brain. MIT Press, Cambridge, MA, 1986), стал довольно популярным за рубежом. Хотя, по мнению специалистов, он до сих пор не находится в мейнстриме мировой философии (Block N. Neurophilosophy or Philoneuroscience// Science. 5 September 2003. Vol 301. P. 1328-1329), однако с каждым годом находит все больше сторонников и занял достойное место в научных исследованиях. В нашей стране данному термину повезло пока меньше. Даже в русскоязычной википедии нет статьи с таким названием. Хотя исследователям, занимающимся проблемами философии сознания, искусственного интеллекта, когнитивных наук, он хорошо известен, но, наверное, сегодняшняя секция в рамках XII всероссийской научной конференции «Нейрокомпьютеры и их применения» - первая в России по данной теме. Развитие наук, изучающих человеческий разум, делает естественным появление понятия нейрофилософия. Однако понимание того, что должна представлять собой нейрофилософия, может отличаться от взглядов американского философа. Как известно, П. Черчленд считает, что нейронауки могут разрешить, в той или иной степени, многие классические философские проблемы: психофизиологическую, проблему сознания и человеческого Я, этические проблемы. Думается, что в настоящее время эти упования звучат несколько странно. Нейронауки, по мнению ученых, принадлежащих к этой области знания, находятся в кризисе и ищут помощи от других областей знания – психологии, философии, а не спешат спасать братьев по разуму (т.е. философов). Кажется очевидным, что существует значительные различия во взглядах коллег на достижения и проблемы друг друга. Когда-то философия пыталась поучать и даже предписывать поведение людям, использующим другие формы познания реальности, интерпретации добытых потом и кровью результатов, способы аргументации выводов. Иногда, напротив, отличные от философии практики пытались навязать ей решение внутренних проблем и стандарты функционирования. Если обратиться к позитивному опыту, то можно вспомнить ряд более или менее удачных примеров синтеза философии с другими науками или формами социальной практики: философия религии, философия права, философия искусства. Во всех этих примерах речь идет не о редукции одной формы дискурса к другой, а о попытках такого разграничения и взаимодополнения (взаимопомощи) исследований, которые были бы полезны для каждой остающейся относительно самостоятельной области познания. Если посмотреть сегодня на панораму нейронаук, то перед нами раскроется грандиозная картина, включающая в себя и естественные науки (нейроматематика, нейробиология, нейрофизиология, нейромедицина и др.), и технические (кибернетика, нейрокомпьютинг в системах обработки изображений, управлении динамическими системами, квантовые вычисления и т.д.), и в гуманитарных (нейроэкономика, нейромаркетинг, нейроменеджмент). Невозможно определить роль и возможности нейрофилософии, не осознав весь мир нейронаук в его полноте и связности. Собственно говоря, на наш взгляд, нейрофилософия и должна начинать с попытки решения этой традиционной для нее задачи: классификации конкретной области наук. Никакая отдельная нейронаука не может ее решить. Следующий естественным образом возникающий вопрос, ответ на который должна дать нейрофилософия, можно обозначить по разному – и как онтологический, и как эпистемологический. Если использовать традиционный советский лексикон, то этот вопрос можно назвать основным вопросом философии применительно к конкретной деятельности. Черчленд занимает по этому вопросу последовательно материалистические (или даже вульгарно-материалистические) позиции, которые она вместе с мужем называет элиминитативным материализмом. На наш взгляд, это не очень перспективная ни для философии, ни для нейронаук позиция. Поскольку в данном случае существуют ограничения по объему, то, оставив более развернутую аргументацию для подходящих условий, приведем лишь некоторые исторические аналогии, проясняющие выше высказанную мысль. Хорошо известно, что первые представления (модели) атома были не только у материалиста Демокрита, но и у его ярого оппонента идеалиста Платона (хотя он и не употреблял этот термин). Будущее оказалось за «атомизмом» Платона (Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое: Пер. с нем. М.: Наука. 1989). Подход Черчленд похож на демокритовский: примитивные представления о «летающих закорючках» не могут объяснить сложные явления реального человеческого мира. Нейронные сети, по крайней мере, как мы их понимаем сегодня, не смогут решить проблему сознания. Но это не означает, что они бесполезны. Во-первых, они могут решить конкретные проблемы функционирования мозга и нервной системы в целом. Во-вторых, даже упрощенные представления о нейронах и нейронных сетях могут использоваться как формальные модели при решении проблем, никак непосредственно не связанных ни с сознанием, ни даже с психикой: экономических, управленческих, инженерных. И, наконец, в третьих, будущее исследований в области человеческого мозга и разума требует использование новых моделей. Заимствованных из других – возможно, и гуманитарных – наук. Или из философии. Одним словом, в нейрофилософии возможен и антиматериалистический подход. Может быть, он даже является более эффективным.