ИСТИНА

Как и многие другие произведения архаической греческой поэзии, песни Алкея дошли до нас с повреждениями разного рода: часть текста утрачена, часть испорчена. Переводчик заведомо не может выбрать исправный текст; он вынужден выбрать (или предложить) тот или иной вариант восстановления текста или его исправления. Кроме того, сохранившийся текст бывает затемнен из-за того, что содержит непонятные слова (например, впервые встретившиеся в этом тексте) или может быть по-разному разделен на слова. С какими конъектурами, эмендациями и объяснениями непонятных слов имел дело М.Л. Гаспаров при переводе фрагментов Алкея? Какие из них он выбрал и почему? В каких случаях он оставлял пропуск в переводе, в каких заполнял его? Можно ли из его переводов выявить определенный принцип передачи поврежденного древнего текста на другом языке для широкого круга читателей? В докладе предпринимается попытка поставить эти вопросы и ответить на них преимущественно на материале переводов двух фрагментов (129 и 130b Voigt). Эти фрагменты удобны для рассмотрения с выбранной точки зрения не только потому, что они достаточно крупны, но и потому, что лакуны или испорченные места в них не настолько малы, чтобы восстановление было легким, но и не настолько велики, чтобы критик текста не мог сделать обоснованных предположений хотя бы об общем смысле фразы. В качестве сравнительного материала используются переводы Я.Э. Голосовкера и С.Я. Лурье. Анализ двух фрагментов показал, что в подходе к лакунам в них Гаспаров был вполне последователен. Из предлагавшихся для восполнения лакун конъектурных восполнений он принимал только самые очевидные и избегал смелых и недоказуемых. В случае, когда отвержение недоказуемой конъектуры приводило к "пустотам" в переводе, он по возможности незаметно заполнял их словесным материалом, распространяющим или дублирующим наличный. Если текст не поддавался никакому пониманию, Гаспаров оставлял лакуны в переводе, за исключением начала стихотворения, в котором, вероятно, ему казалось нежелательным оставлять пробел. В ходе исследования также выдвинуто предположение, что Гаспаров не выходил за пределы текста Лобеля и Пейджа, то есть никак не учитывал при переиздании своих переводов лемму стихов Alc. 130 b 9-11 Voigt из P.Oxy. 3711, а ошибочная по смыслу и противная размеру вставка "подобно волку в облаве" не принадлежит переводчику.